Альфред де Мюссе (Alfred de Musset) (1810-1857)
французский поэт, драматург и прозаик, один из крупнейших представителей литературы романтизма

• Список стихотворений поэта

Перевод стихотворения La nuit de décembre на русский язык.

Декабрьская ночь

                 ПОЭТ

        Однажды, полночью, тайком
        Читал я в детстве. Все кругом
        Поверглось в сонное молчанье —
        И вдруг за стол присел со мной,
        Подобный мне, как брат родной,
        Ребенок в черном одеяньи.

        Лицом он грустен был, но мил,
        Он лоб на руку мне склонил
        И в книге стал читать со мною:
        Всю ночь за книгой, при огне,
        Он был со мной наедине
        И тихо скрылся пред зарею.

        Уж было мне пятнадцать лет,
        Когда в лесу, теряя след,
        На глушь наткнулся я в мечтаньи, —
        Вдруг отрок встретился со мной,
        Подобный мне, как брат родной,
        В знакомом черном одеяньи.

        Он лютню нес в руке одной,
        Цветы шиповника — в другой
        И мне кивнул, как друг старинный;
        Я у него спросил мой путь,
        Он указал мне — повернуть
        К холму над смежною долиной.

        Когда узнал я жар любви
        И слезы первые мои
        Я лил при первом испытаньи,—
        Внезапно рядом сел со мной,
        Подобный мне, как брат родной,
        Мой сверстник в черном одеяньи.

        В немой печали и тоске,
        Сжимая меч в одной руке,
        Другую — к небу он направил…
        Он будто сам со мной страдал,
        Но только вздох один издал
        И в миг, как сон, меня оставил.

        В разгульной юности моей,
        Когда на пиршестве друзей
        Я взял бокал для возлиянья, —
        Внезапно сел передо мной,
        Подобный мне, как брат родной,
        Товарищ в черном одеяньи.

        На нем был миртовый венок,
        И ветхий пурпура кусок
        Он тряс под мантиею черной;
        Он исхудалою рукой
        Своим бокалом тронул мой,
        И мой — упал, в руке покорной...

        Я помню, в тот ужасный миг,
        Как умер мой отец-старик,
        Приник я к мертвому с рыданьем, —
        И сирота поник со мной,
        Подобный мне, как брат родной,
        Покрытый черным одеяньем.

        Слезами взор его блестел,
        Венок терновый он имел
        В тени кудрей... Как скорби жало,
        Вонзен был меч в его груди,
        И пурпур был его в крови,
        И лютня на земле лежала.

        Запомнил живо я его,
        И в дни страданья моего
        Всегда, везде он мне являлся.
        То демон или ангел был,
        Не знал я — но его любил:
        Он другом нежным мне казался.

        Когда, усталый зло терпеть,
        Чтобы ожить иль умереть,
        Покинул берег я отчизны;
        Когда поспешно я бежал
        И всюду новых сил искал,
        Просил надежд у новой жизни, —

        Под небом стран, где я бродил,
        Где взор и сердце утомил
        В безостановочном побеге;
        Где хромоногая тоска,
        Как отжилого старика,
        Меня влекла в своей телеге;

        Где тайну жизни я ловил
        И всюду только находил
        Лишь давних призраков туманы;
        Где вновь, не живши, я встречал,
        Опять все то же, что видал:
        Людей, их злобу и обманы...

        Везде, где вдоль больших дорог
        Слезою я смочил платок,
        Где раздались мои рыданья;
        Где, как ягненок, здесь и там,
        Свой пух роняет по кустам, —
        Я тратил сердца дарованья;

        Везде, где грустно я мечтал,
        Везде, где смерти я желал,
        Везде, где я земли касался, —
        Везде несчастный предо мной,
        Подобный мне, как брат родной,
        В одежде черной появлялся.

О, кто же ты, кого везде и неизбежно
На жизненном пути мне суждено встречать?
Твой взор задумчивый исполнен грусти нежной
И злобным гением нельзя тебя назвать.
Улыбка мне твоя преподает терпенье,
О сожалении — слеза мне говорит;
Встречаяся с тобой, я верю в Провиденье,
Твои страдания близки моим мученьям
И дружба тихая в тени твоей сквозит.

Кто ж ты? Не знаю я, но ты не ангел света:
Ни разу не пришел ты зло предупредить,
Ни разу в бедствии не подал мне совета
И молча дозволял судьбе меня губить;
В улыбке сдержанной со мной не веселился,
Утешить не умел участием своим,
За целых двадцать лет, что ты за мной влачился,
Себя ты не назвал и мне ты не открылся —
Зачем бы так робел небесный серафим?

И вот, почти сейчас, в сегодняшний же вечер
Ты был со мной опять. — Как ночь была темна!
Как грозно бушевал и рвался в окна ветер!..
Я был так одинок на ложе, где она
Недавно ласкою своей меня дарила,
Еще на ложе том все молвило о ней,
Осиротелое, — оно не вдруг остыло…
Я думал, как легко она меня забыла,
Как с ней оборвалась и часть души моей!

Я перечитывал последние посланья
И любовался я обрезками кудрей,—
И вот вы, вечные, я думал, обещанья,
Мне подарившие так мало ясных дней!
В остатках милых тех как будто бы витает
Еще недавняя счастливая пора:
Вот слезы сердца как бесследно исчезают, —
Глаза те самые их завтра не узнают,
Которые с мольбой их пролили вчера!

Я в связку уложил, хранимые в завете,
Следы летучие блаженства моего,
И я сказал себе, что здесь, на этом свете,
Едва ль не прядь волос живучее всего!
И как теряется в волнах кипучих моря
Покинутый пловец, не видя берегов,
Так, потерявшийся в забвении и горе,
Теперь оплакивал один я, на просторе,
Свою безвременно погибшую любовь.

Уж я над лентою занес сургуч кипящий,
Чтоб связку ценную неверной отослать —
Меня остановил вдруг сердца стон молящий:
Я горя своего не мог еще понять…
О, безрассудное и гордое созданье,
Ты не хотела знать, но вспомнишь ты меня!
Что значили твои недавние рыданья
И слезы, и тоска, и спертое дыханье?
Ужель — притворный пыл, без тайного огня?

Ты плакала, и знай — еще ты плакать будешь!
Меж нами тень твоя невидимо живет
И, оттолкнув меня, — меня ты не забудешь:
Разлука на тебя всем бременем падет!
Уйди, оставь меня и унеси с собою
Довольство гордое на сердце ледяном!
Еще в груди моей есть сердце молодое,
Оно не замолчит, пронзенное тобою,
И много новых ран поместится на нем.

Увы! не всем тебя природа одарила,
Хоть образ ласковый волшебно убрала,
Всегда своей красой ты тешиться любила,
Жалеть же и прощать вовек ты не могла.
Уйди… оставь меня… иди своей дорогой
И пепел прошлого по ветру ты рассей!
Я счастие найду и в жизни одинокой…
Иль нет! Скажи, зачем ты стала мне далекой?
Зачем тебя здесь нет в безмолвии ночей?

Но вновь по воздуху мелькнуло тени нежной
Дрожанье слабое — и вновь передо мной
Явился ты, мой гость, мой спутник неизбежный,
Портрет задумчивый, печальный призрак мой!
Кто ж ты? — Летучий сон? Мое ли отраженье?
Чего ты требуешь, что хочешь от меня?
Зачем следишь за мной, не зная утомленья?
Мой брат таинственный, безмолвное виденье,
Откройся ж, наконец, и назови себя.

               ВИДЕНЬЕ.

        Я разрешу твои сомненья:
        Мы дети матери одной,
        Не ангел я хранитель твой,
        Но также и не ангел мщенья.
        На кратком жизненном пути
        Не знаю сам, куда пойти
        Придется тем, кого люблю я.
        Не бог, но и не демон я,
        И верно назвал ты меня,
        Безмолвным братом именуя;
        Тебя всю жизнь я прослежу,
        К порогу смерти провожу
        И сяду над твоей могилой.
        Я друг в дни скорби и тоски,
        Но не подам тебе руки:
        Я — одиночество, мой милый!

La nuit de décembre

         LE POÈTE.

Du temps que j’étais écolier,
Je restais un soir à veiller
Dans notre salle solitaire.
Devant ma table vint s’asseoir
Un pauvre enfant vêtu de noir,
Qui me ressemblait comme un frère.

Son visage était triste et beau ;
À la lueur de mon flambeau,
Dans mon livre ouvert il vint lire.
Il pencha son front sur sa main,
Et resta jusqu’au lendemain,
Pensif, avec un doux sourire.

Comme j’allais avoir quinze ans,
Je marchais un jour, à pas lents,
Dans un bois, sur une bruyère.
Au pied d’un arbre vint s’asseoir
Un jeune homme vêtu de noir,
Qui me ressemblait comme un frère.

Je lui demandai mon chemin ;
Il tenait un luth d’une main,
De l’autre un bouquet d’églantine.
Il me fit un salut d’ami,
Et se détournant à demi,
Me montra du doigt la colline.

À l’âge où l’on croit à l’Amour,
J’étais seul dans ma chambre un jour,
Pleurant ma première misère.
Au coin de mon feu vint s’asseoir
Un étranger vêtu de noir,
Qui me ressemblait comme un frère.

Il était morne et soucieux ;
D’une main il montrait les cieux,
Et de l’autre il tenait un glaive.
De ma peine il semblait souffrir,
Mais il ne poussa qu’un soupir,
Et s’évanouit comme un rêve.

À l’âge où l’on est libertin,
Pour boire un toast en un festin,
Un jour je soulevais mon verre.
En face de moi vint s’asseoir
Un convive vêtu de noir,
Qui me ressemblait comme un frère.

Il secouait sous son manteau
Un haillon de pourpre en lambeau,
Sur sa tête un myrte stérile.
Son bras maigre cherchait le mien,
Et mon verre, en touchant le sien,
Se brisa dans ma main débile.

Un an après, il était nuit ;
J’étais à genoux près du lit
Où venait de mourir mon père.
Au chevet du lit vint s’asseoir
Un orphelin vêtu de noir,
Qui me ressemblait comme un frère.

Ses yeux étaient noyés de pleurs ;
Comme les anges de douleurs
Il était couronné d’épine ;
Son luth à terre était gisant,
Sa pourpre de couleur de sang,
Et son glaive dans sa poitrine.

Je m’en suis si bien souvenu
Que je l’ai toujours reconnu
À tous les instans de ma vie.
C’est une étrange vision,
Et cependant, ange ou démon,
J’ai vu partout cette ombre amie.

Lorsque plus tard, las de souffrir,
Pour en vivre ou pour en finir,
J’ai voulu m’exiler de France ;
Lorsqu’impatient de marcher,
J’ai voulu partir, et chercher
Les vestiges d’une espérance ;

À Pise, au pied de l’Apennin,
À Cologne, en face du Rhin,
À Nice, au penchant des vallées ;
À Florence, au fond des palais,
À Brigues, dans les vieux chalets,
Au sein des Alpes désolées ;

À Gênes, sous les citronniers ;
À Vevay, sous les verts pommiers ;
Au Havre, devant l’Atlantique ;
À Venise, à l’affreux Lido,
Où vient sur l’herbe d’un tombeau
Mourir la pâle Adriatique ;

Partout où sous ces vastes cieux,
J’ai lassé mon cœur et mes yeux,
Saignant d’une éternelle plaie ;
Partout où le boiteux Ennui,
Traînant ma fatigue après lui,
M’a promené sur une claie ;

Partout où sans cesse altéré
De la soif d’un monde ignoré,
J’ai suivi l’ombre de mes songes ;
Partout où, sans avoir vécu,
J’ai revu ce que j’avais vu,
La face humaine et ses mensonges ;

Partout où le long des chemins,
J’ai posé mon front dans mes mains,
Et sangloté comme une femme ;
Partout où j’ai, comme un mouton
Qui laisse sa laine au buisson,
Senti se dénuer mon âme ;

Partout où j’ai voulu dormir,
Partout où j’ai voulu mourir,
Partout où j’ai touché la terre,
Sur ma route est venu s’asseoir
Un malheureux vêtu de noir
Qui me ressemblait comme un frère.

Qui donc es-tu, toi que dans cette vie
Je vois toujours sur mon chemin ?
Je ne puis croire, à ta mélancolie,
Que tu sois mon mauvais Destin !
Ton doux sourire a trop de patience,
Tes larmes ont trop de pitié.
En te voyant, j’aime la Providence.
Ta douleur même est sœur de ma souffrance ;
Elle ressemble à l’Amitié.
Qui donc es-tu ? — Tu n’es pas mon bon ange ;
Jamais tu ne viens m’avertir.
Tu vois mes maux (c’est une chose étrange !)
Et tu me regardes souffrir.
Depuis vingt ans tu marches dans ma voie,
Et je ne saurais t’appeler.
Qui donc es-tu, si c’est Dieu qui t’envoie ?
Tu me souris sans partager ma joie,
Tu me plains sans me consoler !

Ce soir encor je t’ai vu m’apparaître.
C’était par une triste nuit.
L’aile des vents battait à ma fenêtre ;
J’étais seul, courbé sur mon lit.
J’y regardais une place chérie,
Tiède encor d’un baiser brûlant ;
Et je songeais comme la femme oublie,
Et je sentais un lambeau de ma vie
Qui se déchirait lentement.

Je rassemblais des lettres de la veille,
Des cheveux, des débris d’amour.
Tout ce passé me criait à l’oreille
Ses éternels sermens d’un jour.
Je contemplais ces reliques sacrées,
Qui me faisaient trembler la main ;
Larmes du cœur, par le cœur dévorées.
Et que les yeux qui les avaient pleurées
Ne reconnaîtront plus demain !

J’enveloppais dans un morceau de bure
Ces ruines des jours heureux.
Je me disais qu’ici-bas ce qui dure
C’est une mèche de cheveux.
Comme un plongeur dans une mer profonde,
Je me perdais dans tant d’oubli.
De tous côtés j’y retournais la sonde,
Et je pleurais, seul, loin des yeux du monde,
Mon pauvre amour enseveli.

J’allais poser le sceau de cire noire
Sur ce fragile et cher trésor.
J’allais le rendre, et n’y pouvant pas croire,
En pleurant j’en doutais encor.
Ah ! faible femme, orgueilleuse insensée.
Malgré toi tu t’en souviendras !
Pourquoi, grand Dieu ! mentir à sa pensée ?
Pourquoi ces pleurs, cette gorge oppressée,
Ces sanglots, si tu n’aimais pas ?

Oui, tu languis, tu souffres et tu pleures ;
Mais la chimère est entre nous.
Eh bien ! adieu. Vous compterez les heures
Qui me sépareront de vous.
Partez, partez, et dans ce cœur de glace
Emportez l’orgueil satisfait.
Je sens encor le mien jeune et vivace,
Et bien des maux pourront y trouver place
Sur le mal que vous m’avez fait.

Partez, partez ! la Nature immortelle
N’a pas tout voulu vous donner.
Ah ! pauvre enfant, qui voulez être belle,
Et ne savez pas pardonner !
Allez, allez, suivez la destinée ;
Qui vous perd n’a pas tout perdu.
Jetez au vent notre amour consumée ; —
Éternel Dieu ! toi que j’ai tant aimée,
Si tu pars, pourquoi m’aimes-tu ?

— Mais tout à coup j’ai vu dans la nuit sombre
Une forme glisser sans bruit.
Sur mon rideau j’ai vu passer une ombre ;
Elle vient s’asseoir sur mon lit.
Qui donc es-tu, morne et pâle visage,
Sombre portrait vêtu de noir ?
Que me veux-tu, triste oiseau de passage ?
Est-ce un vain rêve ? est-ce ma propre image
Que j’aperçois dans ce miroir ?

Qui donc es-tu, spectre de ma jeunesse,
Pélerin que rien n’a lassé ?
Dis-moi pourquoi je te trouve sans cesse
Assis dans l’ombre où j’ai passé.
Qui donc es-tu, visiteur solitaire,
Hôte assidu de mes douleurs ?
Qu’as-tu donc fait pour me suivre sur terre ?
Qui donc es-tu, qui donc es-tu, mon frère,
Qui n’apparais qu’au jour des pleurs ?

         LA VISION.

— Ami, notre père est le tien.
Je ne suis ni l’ange gardien,
Ni le mauvais destin des hommes.
Ceux que j’aime, je ne sais pas
De quel côté s’en vont leurs pas
Sur ce peu de fange où nous sommes.

Je ne suis ni dieu ni démon,
Et tu m’as nommé par mon nom
Quand tu m’as appelé ton frère ;
Où tu vas, j’y serai toujours,
Jusques au dernier de tes jours,
Où j’irai m’asseoir sur ta pierre.

Le ciel m’a confié ton cœur.
Quand tu seras dans la douleur,
Viens à moi sans inquiétude.
Je te suivrai sur le chemin ;
Mais je ne puis toucher ta main,
Ami, je suis la Solitude.

Последние стихотворения